Когда Ваня рождался, он не знает да и знать не может, потому как не было сего. Ну и начинать не с чего.
"И че? Да ниче: тут так себе", - промолвил Ваня и взял в руки землю. Крутил он ее, изучал всячески, делил на четыре и складывал, а все одно выходило - земля.
Пошел Ваня как-то на могилки, помолиться. Любил он это больно, не то, что таперича. И в молитве за упокой душ людских не заметил, как день пролетел белым голубем. Видит Ваня, тьма полезла из могил. Начал было вставать с колен, да невзначай ударился со всей дури затылком о Луну. Помутнело у него в глазах, а в ушах мертвецы запели: "Доколе, владыка святый, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?"
Оглянулся Ваня, а Луна-то вся в крови, прямо боязно. "Ну ниче", -промолвил Ваня и шагнул на Луну, прямо в кратер. Огляделся - тьма, а вдалеке огонек мерцает. Ваня туда. Подходит, а там 40 бесов, за столом сидят как будто у них какой праздник. На столе гроб стоит, а у них в руках вилки да ножи наготове. Ваня молвит: "И че вы тут, черти, пируете?". А главный черт отвечает: "А тебя жрать собрались. Вон, иди погляди". И ткнул ножом прям в гроб.
Подошел Ваня к гробу, заглянул и видит: лежит он тамо как есть , а в сердце нож бесовский торчит, прям боязно. "Ну ниче, кушайте,- промолвил Ваня,- а я дальше пойду. Уж к рассвету время близится".
Не успел он это сказать, вдруг как вспыхнуло, засветилося красно солнышко прямо в нем самом, а вокруг него 12 ангелов, хоровод ведут с песней дивною: "Свят, свят, свят Господь Саваоф. Благословен грядый во имя Господне. Аллилуйя". Постоял Ванек, почернел, прям весь, ну и дальше в путь, а пред ним забор, а на нем написано, много так написано, конец света писано, черным прям по белому. Подошел Иван к забору, звездочку немножко сдвинул, да и в дырку заглянул, ну а тамо он, но не то чтоб он, ну а че там, да не видно ничярта.
Шевеля огнем к глазам,
Думал я о запредельном,
Нимб цеплялся к волосам,
Грустно быть от вас отдельным.
Можа, че я не пойму,
Мож крыла мои не те.
Все сабою обойму.
Нети, нети, не, те, те.
